Вступительное обращение президента Международного Люксембургского форума Вячеслава Кантора

Уважаемые господа, коллеги, друзья!

Приветствую всех вас на нашей конференции и благодарю за то, что нашли возможность прибыть в Амстердам в такое время.

Отдельная благодарность присутствующим членам Наблюдательного совета Люксембургского форума Биллу Перри, Владимиру Лукину, Дэзу Брауну.

Не могу не выразить особую признательность Анатолию Леонидовичу Адамишину, который ранее был первым заместителем министра иностранных дел России, министром по делам СНГ, и Юрию Константиновичу Назаркину, чрезвычайному и полномочному послу, руководившему советской делегацией на переговорах по Договору СНВ-1.

Программа конференции всем хорошо известна. В этом году отмечается 30-ти летний юбилей встречи руководителей СССР и США в Рейкьявике. В тот период стороны находились в состоянии холодной войны и противоречия казались совершенно непреодолимыми. Продолжалась гонка ядерных вооружений всех типов, США объявили о программе «звёздных войн», Советский Союз принял три грандиозные программы противодействия космическим угрозам.

Парадоксально, но несмотря на казавшийся в то время всем явный провал встречи президентов Горбачёва и Рейгана, именно с этой встречи в сознании лидеров произошли кардинальные изменения не только в ядерной политике двух сверхдержав, но и в представлениях о необходимости отхода от холодной войны.

И всё это, несмотря на то, что президенты СССР и США в Рейкьявике фактически повернулись спиной друг к другу: общее согласие на 50-ти процентное сокращение стратегических вооружений, ликвидацию ракет средней дальности натолкнулось на отказ США закрыть программу звёздных войн.

Примечательно то, что в отличие от всех предыдущих саммитов, эта встреча проходила без предварительно согласованной повестки дня и заключительного коммюнике. Не было и никаких протокольных мероприятий.

На нашей конференции есть участники и свидетели этой встречи, они подробнее изложат свои представления о ней в то время и теперь. Отмечу только, что Анатолий Адамишин считает встречу в Рейкьявике моментом истины, интеллектуальным прорывом за горизонт в мир без ядерного оружия.

Важнейшим стало то, что появилось доверие, которого сейчас так нехватает.

Именно после Рейкьявика в течение следующих лет были согласованы, подписаны и вступили в силу наиболее важные договора, сыгравшие историческую роль в процессе глубоких сокращений ядерного оружия. Я говорю о Договоре о ликвидации ракет средней и меньшей дальности и Договоре СНВ-1.

Подготовка этих договоров была исключительно сложной не только из-за огромного массива организационных, технических и проверочных элементов. Приходилось переосмысливать основные принципы ядерной политики, ядерного сдерживания в головах политического руководства и высшего генералитета двух стран.

Оценивания события 30-ти летней давности, считаю необходимым подчеркнуть исключительно глубокое понимание уже в то время высшими руководителями СССР и США катастрофических последствий применения ядерного оружия и необходимость его радикального сокращения.

Примечательна в этом отношении позиция таких известных военачальников как маршал Сергей Ахромеев и генерал армии Юрий Максимов, в то время главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения, которые по своему положению должны быть консервативными. Но в их интервью после провала встречи в Рейкьявике есть не только твёрдая поддержка необходимости глубоких сокращений ядерных вооружений, но глубокое убеждение в том, что нужно незамедлительно сесть за стол переговоров. И эта рекомендация более, чем актуальна в настоящее время.

Заканчивая совсем краткое изложение исторического значения Рейкьявика, вернёмся, как говорил один известный персонаж российского кино, к делам нашим скорбным. Они связаны со сложившейся конфронтационной обстановкой в отношениях России и Запада.

Надеюсь, многие хорошо помнят Обращение к президентам России и США, подготовленное в декабре прошлого года на совместной конференции Инициативы по уменьшению ядерной угрозы и Международного Люксембургского форума в Вашингтоне, которое подписали хорошо известные в мире политические лидеры и учёные. Это Обращение есть у участников нашей конференции на столах.

Напомню только, что в нём для предотвращения кризиса контроля над ядерным вооружением и ядерного терроризма наивысшим приоритетом названо требование восстановления американо-российских отношений в сфере ядерной политики, незамедлительное начало диалога по дальнейшему сокращению ядерного оружия.

Сказано о необходимости принять меры для исключения риска случайного или ошибочного запуска ракет и увеличения времени для принятия решений о стартах стратегических ракет.

Возобновить сотрудничество по обеспечению сохранности ядерных материалов для предотвращения терроризма с катастрофическими последствиями.

Приступить к разрешению противоречий по противоракетной обороне и по высокоточным неядерным стратегическим вооружениям, а также по контролю за нестратегическими ядерными вооружениями.

Эти шаги необходимо незамедлительно сделать, несмотря на обстановку конфронтации России и Запада из-за обстановки в Украине, на нарастание военной активности в приграничных районах, на санкции и антисанкции.

Могу с уверенностью сказать вам, что Обращение было практически в одно время представлено президентам России и США.

Реакция на него последовала достаточно оперативно. В январе пресс-секретарь Белого дома по существу ещё раз повторил заявление президента США, которое он сделал в Берлине в 2013 году о готовности вместе с Россией сократить стратегические ядерные вооружения на одну треть по сравнению с уровнем, определённым Пражским Договором в 2010 году. То есть снизить потолки по боезарядам с 1550 единиц до примерно одной тысячи. Это же предложение Барак Обама повторил в конце марта текущего года на саммите по ядерной безопасности в Вашингтоне, в котором Владимир Путин не принял участия.

Реакция Москвы последовала в начале февраля. Заместитель министра иностранных дел сказал, что в сложившихся обстоятельствах переговоры между Россией и США о дальнейшем сокращении ядерного потенциала не представляются возможными, так как США с одной стороны продолжают дестабилизирующие действия, разворачивая систему ПРО и реализуя программу «Глобального удара», а с другой — прилагают целенаправленные усилия по подрыву оборонного потенциала России через политику санкций.

Кроме того, по мнению Москвы, дальнейшие двусторонние переговоры могут состояться, только если подключить к диалогу по ядерному разоружению все государства, обладающие ядерно-оружейным потенциалом.

Вот такая сложилась обстановка.

Не могу сформулировать правильно, но полагаю, что американские предложения приступить к переговорам о дальнейшем сокращении стратегических вооружений без всяких предварительных условий можно было бы условно назвать слишком прямолинейными. Они не могли рассчитывать на успех. Поскольку хорошо известно, что уже длительное время как минимум два серьёзнейших противоречия препятствуют этому. Речь идёт о влиянии Европейской и глобальной ПРО США и о стратегических неядерных вооружениях высокой точности. И конечно же, очевидное влияние оказывает острая конфронтация между Россией и Западом из-за обстановки в Украине.

Кроме того, в самое последнее время обстановка стала ещё острее после приведения в готовность базы ПРО в Румынии. Москва утверждает, что это прямое нарушение бессрочного Договора о ракетах средней и меньшей дальности, поскольку наземные пусковые установки противоракет могу использоваться для запуска ядерных и неядерных американских крылатых ракет большой дальности.

В свою очередь Вашингтон уже длительное время предъявляет претензии Москве за испытание с использованием наземной пусковой установки крылатой ракеты с дальностью более 500 км, что также запрещено Договором РСМД.

И всё это происходит в то время, когда заместитель Госсекретаря США Роуз Готтемоллер сказала в феврале этого года, что в диалоге по РСМД наметился прогресс и можно решить стоящие проблемы в ближайшие месяцы.

Трудно сказать будет ли это возможным. В спокойной обстановке такие претензии легко разрешаются в рамках согласительной комиссии, но теперь они превратились в трудно решаемые проблемы.

Приступить же к переговорам по дальнейшим сокращениям стратегических вооружений возможно, скорее всего, только после постепенного достижения компромиссов по ПРО, по стратегическим неядерным вооружениям, прогрессу в выполнении Минских соглашений и частичному снятию санкций.

Представляется, что некоторые подвижки в позиции Москвы по ПРО в последнее время можно наблюдать. Так, например, ранее президент Путин сказал, что российские стратегические ракеты способны преодолевать самые совершенные системы ПРО, а совсем недавно перевел проблему в политическую плоскость, отметив существовавшую в прошлом готовность России к совместной работе над строительством ПРО, чего не произошло из-за односторонних действий США.

Полагаю, что на нашей конференции будет проведен дополнительный анализ возможностей достижения прогресса в этой и других сферах.

Конечно же, нам целесообразно продолжить анализ путей реализации предложений, выработанных на совместной конференции с NTI в декабре в Вашингтоне, связанных со снижением риска случайных запусков ракет, с усилением мер противодействия катастрофическому ядерному терроризму, сохранностью ядерных материалов.

В заключение считаю вполне актуальным процитировать ключевой призыв нашего декабрьского Обращения: «Ныне мы оказались в ситуации гонки между возможностью сотрудничества и вероятностью катастрофы. Это требует, чтобы лидеры начали действовать незамедлительно. Из-за роста напряженности в мире необходимо начать новый широкий диалог. Никакая архитектура безопасности, никакой набор правил и норм, никакие усилия по ведению переговоров или выполнению соглашений не принесут успеха, если не будет лидеров, преисполненных воли решать важнейшие проблемы на основе сотрудничества. Их долг в качестве лидеров – работать совместно над созданием более безопасного мира для всех его граждан».

Позвольте выразить уверенность в успехе нашей конференции и пожелать всем нам успехов.